Администрация города Рубцовска Алтайского края

ДАЛЁКОЕ – БЛИЗКОЕ
Передовая Федора Чеганова
Фронтовик, работник прокуратуры в отставке Федор Еремеевич Чеганов в марте отпраздновал свой 93 день рождения. В столь почтенном возрасте он полон сил, сохранил бодрость духа и ясность ума. Ветеран ничего не забыл – как в 1942 году получил повестку в военкомат, как потом бил фашиста, попадал под артобстрел, бомбежки и хоронил товарищей. «Такое разве забудешь? – качает головой Федор Еремеевич. – Мы себя не жалели, с потерями шли вперед, иногда по 60 километров в сутки, так что ступни облезали…»
Разведка боем
– Федор Еремеевич, фронтовиков, к сожалению, в живых мало осталось. А тем более тех, кто воевал с 1942 года. Как вы попали на фронт?
– Тех, кто родился в 1923 году, как я, пострадало от войны больше всего. Говорят, что в живых осталось 4-5 процентов. Сам я родом из Южно-Казахстанской области. В нашей семье было шестеро детей, на фронт ушли трое: средний брат погиб под Берлином, старший и я стали инвалидами вследствие тяжелых ранений. Мог ли я пацаном в 1941-м подумать, что вот так все получится?!
О начале войны, как и большинство, узнал 22 июня, когда с другом возвращался домой. Мы тогда окончили девятый класс, никого и ничего не боялись, были воспитаны на героических фильмах «Броненосец «Потемкин» и «Чапаев». Не я один, все тогда были уверены в нашей победе, и очень скорой. Как и одноклассники, я продолжил учебу в десятом классе, жил мечтой о поступлении в высшее учебное заведение, но вскоре пришла повестка.
Попал в стрелковую бригаду. Наш батальон использовали для разведок боем. Вылазки обычно делали после обеда или вечером. Шороху дадим – и назад. Немцы по нам палят из всех видов вооружения, а наши между тем засекают расположение огневых точек фашистов, получают данные о силах противника и его боевых порядках.
– Как правило, разведка боем всегда заканчивается большими потерями. Как вам удалось уцелеть?
– Честно говоря, я сам не знаю. Был приказ, а он не обсуждается. Во время подготовки к Орловско-Курской операции нашу бригаду постоянно перебрасывали с места на место. Днем шли открыто, а ночью без отдыха делали марш-броски на десятки километров. Это были маневры для отвлечения внимания противника. Уставали, конечно, но что поделать. В конце дня затевали бои, а к утру уходили в другое месторасположение, о направлении дальнейшего движения солдаты ничего не знали, его определяло командование.
При выполнении одного из таких маневров мы получили задание вступить в бой с противником в деревушке, расположенной в полутора километрах на противоположном берегу реки. Ночью переправились и вступили в бой прямо в немецких окопах. Силы оказались неравными. Нам не хватило боеприпасов – немцы же подтягивали резервы, а у нас такой возможности не было, так как местность хорошо обстреливалась. В течение дня мы отбивались, то и дело вступая в рукопашную. Доходило до того, что «отстреливались» от врага тем, что под руки попадет. В ход шли камни, пустые гильзы. В этом бою погибли почти все мои товарищи. И только с наступлением темноты уцелевшим удалось покинуть позиции.
На волосок от смерти
– Страшно было?
– А страшно ли идти по городу в темную ночь? Вот так и на фронте: если останешься один – жутковато, а если нас много – ничего, воевать можно. Страшно было, когда однажды в Белоруссии наш батальон при наступлении значительно углубился в тыл немецких войск. Потеряли связь с фланговыми подразделениями. Страшно было попасть в окружение, потому что страшит неизвестность. Под утро мы все-таки нашли проход и с боями вышли. Но чего это стоило? По нам били из всех видов оружия, свистели пули и снаряды, освещая небо.
На волосок от смерти я был несколько раз. В одном из наступлений получил задание доставить приказ командования минометчикам о переносе обстрела по другому квадрату. Я передал приказ первому расчету, а когда подошел ко второму – услышал взрыв и крики о помощи за спиной. Оказалось, что заряжающий опустил мину в ствол миномета и, не убедившись, что произошел выстрел, забросил вторую. Миномет разорвало – бойцов накрыло.
Другой случай – осенью 1943 года наш батальон попал под артиллерийский обстрел, бойцы рассредоточились в укрытиях кто как мог. Я забежал в дом без окон и крыши, надеясь, что деревянный сруб меня защитит. Уже нагнулся, чтобы залечь, и в этот момент в голове что-то промелькнуло. Я передумал, бросился к ближайшему сараю с глубоким рвом. И тут снаряд угодил в тот самый дом, он разлетелся в щепки.
«Отсроченная» награда
– Среди других наград у вас медаль «За отвагу», которая вручается исключительно за личную храбрость. За что ее получили?
– Я освоил стрельбу из ротного миномета и однажды уничтожил немецкое пулеметное гнездо. За это и представили. Но награду не получил, так как 4 января 1944 года под Оршей был тяжело ранен. Во время одной из операций немцы нас заметили, начали обстреливать. И мне попало в грудь. Да еще палец большой на левой руке оторвало. Трое суток я был без сознания. После долгого лечения из армии был комиссован с инвалидностью второй группы. Оправился от ранения в 1946 году, а медаль «За отвагу» получил только через пять лет.
Жил на небольшую пенсию. А как только позволило здоровье, поступил в Ташкентский юридический институт и потом с 1950 года работал на Алтае в прокуратуре. У меня была очень интересная жизнь. Мне есть что вспомнить и по большому счету не о чем сожалеть. Ведь воевал я как солдат, а по окончании войны работал честно и достойно…
– Федор Еремеевич, с наступающим вас Днем Победы и крепкого вам здоровья!
Вадим КУЛЕШОВ

СПРАВКА: В прокуратуре Алтайского края Федор Еремеевич Чеганов проходил службу с 1950 по 1983 год. Работал следователем, помощником и заместителем районного прокурора, прокурором уголовно-судебного отдела прокуратуры края. За добросовестное исполнение служебного долга он неоднократно поощрялся Генеральным прокурором СССР и прокурором края, награжден медалью «Ветеран прокуратуры». Кроме медали «За отвагу» Федор Еремеевич награжден орденом Отечественной войны I степени, медалями «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.» и «За освоение целинных земель».